В 2024 году исполняется 190 лет «Коньку-Горбунку». Эта сказка сделала её  автора знаменитым в одночасье, но, в то же время, её широкая популярность закрепила за создателем славу «автора одного произведения». Однако П.П. Ершов как поэт продолжал творческую деятельность до конца своих дней. Его интересы значительно расширились, простираясь от сказок до произведений на религиозные темы.

Многие его стихотворения и прозаические произведения посвящены теме Православия. В частности, П.П. Ершов переводит со старославянского на русский язык Ветхий Завет, а в 1854 году – за четырнадцать лет до появления в типографии Синода первой части русской Библии –  Пятикнижие Моисея. Рукопись Книги Бытия хранится в Тобольском музее. 

В период советской власти, отмеченный активной пропагандой атеизма, исследователи и издатели, работавшие над литературным наследием П.П. Ершова, стремились минимизировать религиозные аспекты в творчестве автора «Конька-Горбунка». При публикации его собраний сочинений часто опускались его духовные стихи и удалялись фрагменты, отражающие его религиозные убеждения. 

Времена изменились, и на родине Петра Павловича Ершова исследователь его жизни и творчества Т.П. Савченкова подготовила полное собрание его сочинений. В него войдут все произведения автора «Конька-Горбунка», которые ей удалось восстановить, включая его поэзию и прозу на тему Православия. 

Ниже мы приводим  стихотворение «Ночь на Рождество Христово», где П.П. Ершов демонстрирует глубокое понимание библейских текстов и искреннее религиозное чувство. Стихотворение, как и его знаменитая сказка, написано в том же 1834 году. 

В мае 1834 в «Библиотеке для чтения» была опубликована 1-я часть и 18 стихов 2-й части его сказки «Конёк-Горбунок», а в ноябре того же года, в этом же популярном журнале «Библиотека для чтения», появилось его стихотворение «Ночь на Рождество Христово».

Таким образом, у обоих этих произведений Петра Ершова в 2024 году 190-летний юбилей! 

 1834.

Ночь в Рождество Христово («Светлое небо покрыто туманною ризою ночи»)

 Светлое небо покрыто туманною ризою ночи;

Месяц сокрылся в волнистых изгибах хитона ночнаго;

В далёком пространстве небес затерялась зарница,

Звезды не блещут.

Поля и луга Вифлеема омыты вечерней росою;

С цветов ароматных незримо восходит в эфир дым благовонный;

Кипарисы курятся.

Тихо бегут сребровидныя воды священной реки Иордана;

Недвижно лежат на покате стада овец мягкорунных;

Под пальмой сидят пастухи Вифлеема.

Первый пастух:

Слава Седящему в вышних пределах Востока!

Не знаю, к чему, Нафанаил, а сердце моё утопает в восторге;

Как агнец в долине, как легкий олень на Ливане,

Как ключ Элеонский, –  так сердце моё и бьется, и скачет.

Второй пастух:

Я тоже, Даниил, ощущаю в себе непонятную радость,

Как будто бы я предвкушал веселье Сиона;

Как будто бы я находился на лоне отца Авраама.

Третий пастух:

Приятно в полудни, Аггей, отдохнуть под сенью Ливанского кедра;

Приятно по долгой разлуке увидеться с близкими сердцу; —

Но что я теперь ощущаю… словами нельзя изъяснить…

Как будто бы небо небес в душе у меня поместилось;

Как будто бы в сердце носил я всезрящего Бога.

 Первый пастух:

 Друзья! воспоем Иегову, столь мудро создавшего землю,

Простершаго небо шатром над водами,

Душисты цветы Вифлеема, душист аромат кипариса;

Но песни и гимны для Бога душистей всех жертв и курений.

                           ———————-

И пастыри дружно воспели могущество Бога,

И чудо творений, и древние лета. Как звуки тимпана,

Как светлые воды их голоса разливались в пространстве.

Вдруг небеса осветились и новое солнце —

Звезда Вифлеема, раздрав полуночную ризу небес,

Явилась над мрачным вертепом, и Ангелы стройно

Воспели хвалебные гимны во славу рожденнаго Бога,

И громко всплеснув, Иордан прокатил сребровидные воды…

Первый пастух:

Я вижу блестящую новую звезду…

Второй пастух:

Я слышу хвалебные гимны…

Третий пастух:

Я созерцаю Небесные Силы…

Все пастухи:

 Не Бог ли нисходит с Сиона?..

И вот от пределов Востока является Ангел.

Криле позлащенны, эфирный хитон на раменах,

Веселье во взоре, небесная радость в улыбке,

Лучи от лица, как молнии, блещут.

 Ангел:

 Мир приношу вам и радость, чада Адама!

 Пастухи:

 О, кто ты, небесный посланник?.. Сиянье лица твоего

 Ослепляет бренныя очи… Не ты ль Моисей, из Египта,

 Изведший нас древле в землю, кипящую млеком и мёдом?

Ангел:

 Нет, я Гавриил, предстоящий пред Богом,

 И послан вам возвестить бесконечную радость.

 Свершилась превечная тайна: Бог во плоти днесь явился.

 Пастухи:

 Мессия?.. О радостный вестник, приход твой от Бога!

 Но где, покажи нам, небесный Младенец,

 Да можем Ему поклониться.

Ангел:

Идите в вертеп Вифлеемский. Превечное Слово,

Его же пространство небес не вмещало, покоится в яслях.

                 ———————

И ангел сокрылся!

И пастыри спешно идут с жезлами к вертепу.

Звезда Вифлеема горела над входом вертепа.

Ангелы пели: «Слава Седящему в вышних!

Мир на земле, благодать в человеках!».

Пастыри входят в вертеп с слезами восторга,—

И зрят непорочную Матерь при яслях,

И Бога-младенца, повитаго чистой рукою Марии,

Иосифа-старца, вперившего очи в Превечное Слово…

И пастыри, пад, поклонились.

«Ночь в Рождество Христово» («Светлое небо покрыто туманною ризою ночи»). Печатается впервые по автографу: ТГИАМЗ. Тт. 2. Датировка в автографе ошибочная – 1835. Первая публикация —  БдЧ. 1834. Т. 7. Кн. 11. С. 5 – 8. Заголовок «Ночь на рождество Христово», в оглавлении: «Ночь в Рождество Христово». Подпись: «П. Ершов».

На иллюстрации сверху: прижизненный портрет Петра Павловича Ершова работы художника Николая Маджи (конец 1850-х), считающийся самым достоверным изображением поэта.