6 июня по решению ООН отмечается всемирный День русского языка, который неразрывно связан с другой датой — днем рождения великого русского поэта А.С. Пушкина. Поэт и переводчик Джулиан Лоуэнфельд посвятил его творчеству всю жизнь. Накануне этой даты мы записали интервью с Джулианом Лоуэнфельдом. Он рассказал «Русской Жизни» о том, как сам отмечает день рождения Александра Сергеевича, когда выйдет его перевод «Евгения Онегина» на английский язык, какие тайны скрыты в романе, а также почему за все будет платить Пушкин.

— Джулиан, как будете отмечать 225-летие со дня рождения Пушкина? 

— Я думаю, самое важное, как вы, ваши читатели будут отмечать 225-летие Пушкина.  Ведь Пушкин – поэт, живущий в сердце.

Конечно, я буду читать Пушкина и самому себе, и своим родным. Прочитаю его сказки сыну и дочери, прочитаю его прекрасные стихи жене. Уверен, что лучший способ отметить праздник – это читать его произведения.

Безусловно, было бы замечательно устроить концерт или Пушкинский марафон, как мы это делали раньше. Но, к сожалению, в нынешней ситуации это очень сложно.

— Главный Ваш проект в нынешнем году – публикация английского перевода «Евгения Онегина». Когда книга выйдет в свет?

— Я уже закончил перевод и сейчас работаю над аннотациями. Знаете, я — поэт, и моя задача – завершить книгу, а потом передать ее издателям. Как говорил Михаил Булгаков, «рукописи не горят». Я уверен, что книга будет издана и стараюсь не беспокоиться по поводу таких практических вещей. Я делаю то, что люблю, и верю, что кто-то ответит на это.

— Мы живем в неспокойное время. Как Вы думаете, может Пушкин стать тем мостом, который объединяет и примиряет людей?

— Я думаю, да. Пушкин никого не бомбил, никого не атаковал. И ни у одной из сторон конфликта нет поводов ненавидеть Пушкина. Просто потому, что он русский поэт – это не причина. Я решительно отвергаю идею коллективной вины кого и за чтобы то ни было.

— Сейчас из-за политики в США отменяются многие мероприятия, связанные с русской культурой…

— Я в курсе, меня это касалось. Мне кажется, это очень глупо. Чайковский писал красивую музыку, Пушкин писал гениальные стихи. Чехов кого обидел? Правда, Чехова играют сейчас в США.

Вы знаете, с одной стороны, действительно отменяют какие-то мероприятия, но на самом деле, русскую культуру все равно любят. У нас в Нью-Йорке ставят в опере «Пиковую даму» и «Евгения Онегина». Играют Чайковского, Чехова. На Бродвее сейчас идет «Дядя Ваня», где главную роль исполняет Стив Кэрелл (Steve Carell), очень известный актер. Поэтому мне кажется, все-таки нельзя говорить о тотальном неприятии русской культуры.

Не нужно путать Гоголя с Зеленским, Пушкина с Путиным, а Марка Твена с Байденом или с Трампом. Искусство – тем более, гениальное искусство – объединяет людей, а политика разделяет. Поэтому давайте слушать красивую музыку и читать прекрасные стихи.

— Давайте вернемся к «Онегину». Как Вы считаете, американцам он действительно нужен и интересен? Они понимают его? 

— Слушайте, это вопрос из разряда «что там рынок скажет?». Помните, у Пушкина «Из Пиндемонти»: 

И мало горя мне, свободно ли печать

Морочит олухов, иль чуткая цензура

В журнальных замыслах стесняет балагура.

Я не смотрю на такие вещи. Как говорил Маяковский, «если звезды зажигают – значит — это кому-нибудь нужно». Я не сомневаюсь в том, что Пушкин – нужен. Потому что это чудесно. Это красиво. Мое дело – перевести на английский язык. Даже если бы сказали, что это никому не нужно – все равно, мне это нужно, и этого для меня достаточно. 

— Но ведь в «Онегине» столько незнакомых американцам русских реалий 19-го века, с которыми и русские-то не всегда знакомы сейчас.

— Да, там есть реалии, которые незнакомы не только американцам, но и русским. Кажется, Юрий Лотман писал, что через поколения для очень многих читателей истинное значение романа стало уже непонятным. 

На самом деле, и в самом романе очень много тайн. Почему Онегин убил Ленского? Это очень таинственно. Он же любил этого мальчика и мог просто стрелять мимо. 

Беседа Онегина с Татьяной в саду тоже очень таинственна. «Минуты две они молчали». Это же очень долго – смотреть друг другу в глаза и не произнести ни слова. Это очень сильно. И такое ощущение, что, конечно, они друг друга очень любили. Это мое мнение, хотя многие меня в этом не поддерживают. Даже, можно сказать, принято считать вот так: «Да, Татьяна была влюблена, но Евгению она не нравилась. Потом он вернулся в Петербург после странствий и увидел знатную дворянку и влюбился в нее». Нет, я считаю, тут по-другому: Евгений же говорит такие вещи, признается, что ни на какой другой не хотел бы жениться. Он говорит: «Я вас люблю любовью брата И, может быть, еще нежней».

 Куда же еще нежней? Нежнее брата — это муж. Евгений отказывается потому, что любит Татьяну. Не любит он себя.

Татьяна тоже любит Евгения, очень любит. Она и говорит об этом, и отказывает ему потому, что честь важнее. Она делает это не из-за мужа, а ради самого Онегина, как бы сберегает его от греха.  А может, и нет. Там очень много тайн.

Мне кажется, самое важное в романе – это все наблюдения самого Пушкина. Для читателя он такой очаровательный спутник, от начала и до конца. И потому мы не устаем. Пусть история очень грустная, но нам-то не грустно, потому что с нами Пушкин: он с нами сидит, пьет шампанское, гуляет. И мы смотрим на мир его глазами.

Онегин пишет Татьяне письмо, она ему не отвечает. Он в это время начинает читать:

“Стал вновь читать он без разбора. 

Прочёл он Гиббона, Руссо, Манзони, Гердера, Шамфора,

Madame de Staël, Биша, Тиссо…”

Это же огромное количество книг. Один Гиббон, «Упадок и разрушение римской империи» – это пара тысяч страниц. В этих строках ирония, скепсис.

“И что ж? Глаза его читали,

Но мысли были далеко;

Мечты, желания, печали

Теснились в душу глубоко.

Он меж печатными строками

Читал духовными глазами

Другие строки”.

Мне кажется, в этом и есть смысл литературы в целом: научить нас смотреть на мир духовными глазами. Вы спрашивали, как я буду отмечать день рождения Пушкина? Постараюсь смотреть на мир немного более духовными глазами.

— Воспоминания друзей Пушкина о его последних днях убедили меня, что он умер глубоко верующим православным человеком. 

— И да, и нет. В нем всегда есть какая-то могучая двойственность.  С одной стороны, у него есть ирония. Без нее не построишь ничего гениального, все будет очень пресно. 

С другой, безусловно, огромная вера – а иначе и не создать такую чудесную гармонию. Невероятное чувство мироздания. Во всех его сказках, повестях, романах есть ощущение, что он на «ты» с мирозданием. 

У него есть «Отцы-пустынники и жены непорочны» — стихотворение, написанное в октябре 1836 года. Уже имеются проблемы с Дантесом, все кипит в душе поэта. Может быть, даже есть предчувствие. И появляются такие великопостные стихи, которые заканчивается словами: «И дух смирения, терпения, любви И целомудрия мне в сердце оживи».

Безусловно, у Пушкина была вера. Но я не думаю, что он был полностью воцерковленным, иначе не пошел бы на дуэль. 

— В школе меня учили, что Пушкин – революционер. Но прочитав те же воспоминания его друзей о последних днях жизни поэта, я в этом засомневался. Что скажете Вы — человек, посвятивший Пушкину жизнь?

— Ой, революционер! Это слово не при Пушкине появилось. Безусловно, он был за свободу, но это никак не связано с революцией. Первая ссылка у него была за оду «Вольность»: «Владыки, вам венец и трон дает закон, а не свобода. Стоите выше вы народа. А вечно выше вас закон». Пушкин за закон, а не за госпереворот.

— Люди уже почти 200 лет спорят о том, почему Пушкин, друживший и открыто поддерживавший декабристов, не пришел на Дворцовую площадь во время восстания 26 декабря 1825 года. У Вас есть мнение на сей счет? 

— Он сам написал, почему. Он собирался туда и даже сделал себе подорожную. Но помните – Пушкин был в ссылке и не имел права никуда уезжать. Это было бы уголовное преступление. Но он все равно отправился и тут встретил монаха. А это примета, он заволновался. А дальше заяц перебежал дорогу. Это и заставило его вернуться.

Когда я ездил в «Пушкинские горы»,  видел памятник зайцу. Этот заяц сберег нам Александра Сергеевича, потому что, конечно, если бы он оказался на Дворцовой площади, то последствия могли бы для оказаться печальными.

— Напоследок я хочу задать совсем несерьезный вопрос. Наверное, есть люди, которые вообще не читали Пушкина. Но все уж точно знают фразу «А платить Пушкин будет?» Поэт «ушел в народ»?

— Да. Он такой русский everyman. Про него замечательно сказал Андрей Синявский: «Это же наш Чарли Чаплин». Действительно, что-то такое в Пушкине было, эта легкость. Вы не можете спросить: кто будет мыть посуду, Толстой что ли? Нет. Это может быть применимо только к Пушкину, и я думаю, каждый, кто знает его творчество, это чувствует. В нем есть что-то всеобъемлющее. 

Кстати, когда меня спрашивают, а кто будет платить за квартиру, я отвечаю: да, Пушкин. Так и есть: мои переводы его стихов продаются, и в этом смысле я могу сказать, что Пушкин действительно платит (смеется). Это прекрасно и замечательно. Это счастье!