Закон США об иностранных агентах, больше известный как FARA, в последние годы все чаще стал применяться в отношении русских, в частности, представителей русской общины в Америке. О том, как избежать связанных с ним «подводных камней», а главное – как не допустить нарушения законодательства, нашей редакции рассказал адвокат и член совета директоров Конгресса русских американцев (КРА) Алексей Тарасов.

Дмитрий Злодорев: Каково сейчас правоприменение закона об иностранных агентах США, что происходит в этой сфере?

Алексей Тарасов: Начну с истории. В 1938 году Конгресс США принял Закон о регистрации иностранных агентов, известный как FARA (Foreign Agents Registration Act). Этот закон обязывает всех иностранных агентов регистрироваться в Генеральной прокуратуре США. Он касается тех, кто действует от имени иностранного принципала, то есть лица, которое находится за пределами Соединенных Штатов, но при этом стремится влиять на их политику. С 1966 по 2016 годы по этому закону состоялось всего семь громких процессов. Но теперь картина существенным образом изменилась. За последние годы по FARA возбуждено больше дел, чем за предыдущие полвека. И хотя наиболее известными являются случаи, связанные с расследованием спецпрокурора Роберта Мюллера, преследование иностранных агентов продолжается до сих пор. Усиление проверок со стороны отдела FARA, входящего в состав Министерства юстиции США, кадровые изменения в его составе и сами интерпретации закона, – всё это свидетельствует о глубоких изменениях в данной сфере и возрастающем интересе проверяющих органов к действиям иностранцев на территории США, а также американских граждан, имеющих связи с другими странами.

Дмитрий Злодорев: Сколько россиян и русских американцев столкнулись с подобными проблемами за последние годы?

Алексей Тарасов: Точная цифра неизвестна, но на ум приходят по крайней мере сразу несколько громких и известных дел. В первую очередь, это дела Марии Бутиной и Елены Брэнсон. Есть и другие. Кроме того, существуют ситуации, когда обвинения не выдвигаются, но, естественно, поведение человека существенным образом меняется, если какие-либо проверяющие органы контактируют с ним и начинают задавать вопросы насчет соответствия требованиям Закона об иноагентах. Неизвестно, сколько было подобных случаев: спецслужбы пригрозили чем-то, но в конечном счете обвинение так и не было выдвинуто. Однако точно можно сказать, что дел стало на порядок больше. 

Собственно, этот закон существовал с 1938 года, но особо  на него  никто не обращал внимания. На самом же деле, попасть под его действием весьма легко. И для этого вовсе не требуется быть представителем иностранного государства. Кроме того, не нужен письменный договор, не нужна оплата.  И наоборот – даже простой запрос иностранного лица о встрече с представителями США может стать основанием для регистрации его иногагентом. Иными словами, если кто-то получает просьбу организовать встречу или знакомство лица, находящегося за пределами Соединенных Штатов, – например, в России или в любой другой стране – с американскими политиками или с крупными бизнесменами, это, с точки зрения FARA, вполне может поводом для регистрации.

Дмитрий Злодорев: Вы упомянули Елену Брэнсон. Не вы ли ее защищали?

Алексей Тарасов: Нет, обвинения в отношении Елены были выдвинуты уже после того, как она покинула США. Они касались ее деятельности, которая не связана с КРА. Собственно, эти обвинения не были протестированы, так сказать, в суде, то есть не прошли проверку на правомочность, поскольку ответчик не находился в юрисдикции американского правосудия. Конечно, трудно определить, насколько эти обвинения состоятельны. Они, в частности были связаны с акцией «Я люблю Россию», в рамках которой люди фотографировались с плакатом, где было нарисовано сердечко и написана эта фраза. Вопрос в том, насколько реально это может повлечь уголовную ответственность?

   Собственно, закон настолько архаичен, что, если подумать, под него может попасть практически любой. Например, вы живете в Америке, и родственник из России просит купить ему здесь кроссовки и привезти, для чего отправляет вам деньги. В этом случае – вы уже иностранный агент этого человека. В современной реальности, когда весь мир обладает огромным количеством связей, а коммуникации так легко осуществляются, не абсурдно ли, что такой банальный запрос может привести к уголовной ответственности?

Дмитрий Злодорев: Погодите, даже за такую мелочь, как фотография с сердечком и покупка кроссовок можно попасть под FARA? Я правильно Вас понял?

Алексей Тарасов: Обычно FARA касается политической деятельности или каких-то мер, влияющих на политику США. Но, например,  как в ситуации с кроссовками, это также относится и к приобретению предметов. Если любую собственность, которая имеет ценность – те же кроссовки, музыкальные диски или айфоны, – приобретают по просьбе иностранца, это теоретически может подпадать под действие FARA.

Конечно, есть определенные исключения. Например, коммерческое исключение, то есть, если какое-то действие совершено исключительно в коммерческих целях. Однако и здесь есть свои ограничения. Если данная коммерческая деятельность хоть как-то совпадает с интересами иностранного государства, например, если речь идет о продвижении госпредприятия, то, к сожалению, это уже не будет подходить под подобное исключение. 

Есть также деятельность в сфере связи с общественностью (public relations). Любой материал, например, о туризме (как хорошо ездить в Россию или в любую другую страну) теоретически может вызвать необходимость регистрироваться иноагентом. Например, если вы распространили листовку с предложением ехать в Россию, то уже это может повлечь такое требование. А если человек не зарегистрировался, то фактически уже совершил преступление. 

Конечно, все это очень субъективные интерпретации. Например, есть такой момент, как получение субсидий от фонда, связанного с иностранными организациями. Обязательно ли это делает вас иноагентом? Ответ – нет. Само по себе получение субсидий не является определяющим фактором. Таковым считается действие по чьей-то указке. Если организация просто получает небольшую субсидию, но при этом оставляет за собой полномочия продвигать собственные программы, то к FARA это не относится. Но если вы действуете по чьему-то указанию, как в том же примитивном примере с кроссовками, нужно дважды подумать, дабы не стать иностранным агентом.

Естественно, правоохранительные органы вряд ли будут обращать внимание на покупку жвачки или сникерсов – это неинтересно. Но если присутствует политика, то, как показывает случай с Брэнсон, даже такое безобидное действие, как фото с плакатом «Я люблю Россию», может повлечь выдвижение обвинений. 

Дмитрий Злодорев: Как обезопасить себя от всех этих «подводных камней»?

Алексей Тарасов: В первую очередь, важно понимать, что они существуют. Если кто-то просит организовать встречу или о чем-то договориться, надо знать, что, возможно, это нельзя делать просто так. Если речь идет о какой-то коммерческой или благотворительной деятельности на уровне организации, лучше обратиться за консультацией к адвокату, к профессионалу.

FARA и Минюст создали на своем веб-сайте раздел, где можно получить предварительные разъяснения, но лучше, естественно, обратиться к юристу, который при необходимости может  взаимодействовать уже с властями.

Дмитрий Злодорев: На ваш взгляд как юриста, правомерно ли мнение, что американские власти в рамках FARA проявляют  к русским больший интерес, чем к другим нациям?

Алексей Тарасов: Наверное, если такое и есть, то это связано с тем, как в свое время интерес к FARA возобновился «благодаря» расследованию Мюллера о вмешательстве в выборы в США в 2016 году. Тогда ряду лиц были предъявлены обвинения в связи с русскими и русскоязычными лицами и все рассматривалось, как под микроскопом. 

Кстати, Полу Манафорту было предъявлено обвинение в том, что он являлся агентом Украины. Но поскольку сейчас интерес к теме FARA «проснулся», то и другие страны, можно сказать, стали «подтягиваться». Недавно сенатору Роберту Менендесу были предъявлены обвинения в том, что он являлся иноагентом Египта и действовал в интересах его правительства, так как получал оттуда деньги. Таким образом, мне кажется, теперь все это распространяется не только на русских и русскоязычных граждан. Хотя в нынешнюю эпоху геополитического противостояния США и России это, конечно, будет привлекать внимание спецслужб.

Дмитрий Злодорев: Можно ли говорить о существовании русофобии в США в этом контексте?

Алексей Тарасов: Русофобия – это нерациональная боязнь русских и всего русского. Конечно, в течение веков отношение к России на Западе менялось. Были времена, когда Россией восхищались, были времена, когда ее боялись.

Естественно, когда мы говорим о русофобии, важно различать правительство России, население страны и, конечно, русскую диаспору, то есть людей, которые живут заграницей, и в частности, в США. Русские американцы, как правило, уже долгие годы живут здесь и, по большому счёту, смотрят на вещи с точки зрения своей американской идентичности. Многие из них здесь выросли, здесь учились, здесь работают. Я сам, будучи представителем русской диаспоры, к счастью, не замечаю какой-то оголтелой русофобии по отношению к себе.

Быть может, некоторым членам русской общины приходится сложно, к примеру, в вопросах поиска работы. В первую очередь, это касается новых эмигрантов. Конечно, если у работодателя здесь будет выбор, взять американца или россиянина, который недавно приехал, скорее всего, именно американец получит определенное преимущество. И вероятно, это даже не будет никоим образом задокументировано, и никто не озвучит этого. 

Но естественно, то, что идет с телеэкранов и из других СМИ, не может не наложить отпечаток на сознание людей… 

Дмитрий Злодорев: Если не брать политику и того, что льется из СМИ, то лично я – просто на улице, в общении с обычными американцами – не сталкивался с проявлением неприязни.

Алексей Тарасов: Так и есть. Я думаю, нам в этом плане повезло больше, чем тем, кто живет, скажем, в Европе, где сейчас, как говорят, русским нельзя ввозить даже косметику и электронику. В США, конечно, ничего такого нет. Но все равно, нужно быть внимательными. Особенно с теми моментами, которые, скажем, в 1990-е  были в порядке вещей, например, с обменами делегациями на уровне городов-побратимов. Даже ситуация знакомства с каким-то местным сенатором или политиком может вылиться в интерес со стороны американских спецслужб и порой – даже в федеральное обвинение, как в случае с Брэнсон. В ее деле были не только уже упомянутые плакаты, но именно они стоили ей отдельного обвинения, за которое человеку может грозить тюремное заключение. Из-за этого ей пришлось уехать из США.

Дмитрий Злодорев: Вы защищали интересы в том числе и таких, скажем, неоднозначных личностей, как Виктор Бут и Константин Ярошенко. Поделитесь личным опытом – нужно ли было что-то делать, чтобы вам самому не оказаться в той ситуации нарушителем FARA?

Алексей Тарасов: К счастью, для адвокатов в законе сделано исключение. 

Я очень коротко пройдусь по основным исключениям из FARA. О коммерческом мы уже говорили. Кроме того, есть исключение для журналистов: если издание сотрудничает с иностранным репортером и не получает свое основное финансирование из-за рубежа.

Что интересно, есть исключение при лоббировании – если лоббист не действует с намерением изменить политику США. Благодаря этому, в 1980-е годы Генри Киссинджеру удалось избежать обвинений. 

Есть еще академическое исключение. Многие университеты, исследовательские центры, научные учреждения могу использовать его, чтобы избежать регистрации иногентами. Но здесь важно помнить, что не должно быть никакой политической деятельности.

Исключение для юристов тоже закреплено. В первую очередь, это касается конкретных судебных процессов. Они не могут на постоянной основе консультировать зарубежные представительств, но вправе работать в рамках конкретных дел в судах. Мне за 13 лет адвокатской практики довелось представлять интересы правительства РФ, например, в Апелляционном суде 9-го апелляционного округа, в деле, где обвиняемому был вынесен смертный приговор. И действие FARA на это не распространялось.

В деле Виктора Бута была немного другая ситуация, связанная не столько с FARA, сколько с санкциями. Бут стал первым россиянином, против которого Соединенные Штаты ввели санкции. В его деле требовалось разрешение от Министерства финансов США, от ведомства OFAC касательно лицензии об оказании юридических услуг.

Но в других делах у адвокатов, к счастью, есть исключение, о котором я говорил выше.

Дмитрий Злодорев: Что нам стоит ждать в отношении FARA в обозримом будущем?

Алексей Тарасов: Я надеюсь, что произойдет определенная модернизация FARA. Сейчас в Конгрессе США идут дискуссии по данному вопросу: закон действительно был написан очень давно, он слишком «широкий» в плане возможных трактовок, очень многозначный. Безусловно, Минюст США толкует его определенным образом, но по-прежнему есть «белые пятна». 

Естественно, это ненормально, когда – если следовать букве закона – даже такая простая вещь, как покупка кроссовок или жвачки, может повлечь за собой тюремный срок. Требуется обновление  данного закона, чтобы он, принятый когда-то в рамках борьбы с  фашистской и коммунистической пропагандой, встал на современные рельсы и касался действительно запрещенных действий, например, связанных со шпионажем, но при этом не распространялся на благотворительность и сугубо коммерческие вопросы.