Кирилл Александров

В итоге по слепоте, самоуверенности и самовлюбленности деспот совершает роковые ошибки, а далее губит не только себя, но и всю систему, выступая в качестве её невольного разрушителя. Создатель большевизма и однопартийного государства Владимир Ленин в последние полтора года жизни, судя по ряду косвенных признаков, стал догадываться, что оба его детища погибнут, если окажутся в руках одного человека. И не важно, кто из амбициозных вождей им станет: в любом случае он потеряет здравомыслие, свихнется и не справится.

Политический крах означал физическую гибель как для десятков тысяч идейных коммунистов, так и для безыдейных циников-лицемеров, извлекавших выгоду из своего привилегированного положения в крестьянской стране. «Вас всех растерзают», — прозорливо предупреждал Ульянов молодого секретаря Центрального комитета (ЦК) партии Вячеслава Молотова. Впрочем, его судьба вряд ли беспокоила больного вождя — но дело мирового социалистического проекта, дело революционных поколений и всей жизни (!) могло рухнуть, если бы какой-то безответственный ученик возомнил себя равным основателю. Отсюда лихорадочные попытки Ленина в последний момент создать «коллективное руководство», расширить состав ЦК, придумать какие-то противовесы воле будущего диктатора… Но все оказалось праздным и пошло прахом.

Аппарат оказался в руках Иосифа Сталина — и вдвоем они победили всех.

По-другому и быть не могло. Еще с начала века Джугашвили олицетворял уголовное начало в большевизме, без которого ленинские доктрина и практика не могли существовать. Поэтому те методы, которые он прагматично использовал, подбирая соратников и расчищая себе путь на вершину власти, оказались естественными и эффективными. «Сталин собрал настоящую банду, лишенную каких бы то ни было принципов и решившую ценой
любых человеческих жертв сохранить власть, — рассказывал один из известных деятелей Коминтерна Борис Суварин. — Со всеми её привилегиями и преимуществами». Проблема заключалась в том, что интуитивные опасения Ленина 1922–1923 годов оправдались тридцать лет спустя.

В последний год жизни Сталин, подобно египетским фараонам, достиг солнечного положения живого бога. В современной России его неумные поклонники захлебываются от восторга, подчеркивая скромность и непритязательность бывшего семинариста, указывая на отсутствие у него зарубежных счетов, недвижимости и прочих символов порочной олигархической роскоши. Позднее талантливый поэт Александр Галич так описывал это зловещее состояние псевдоравенства:

— Был порядок, — говорят палачи,

— Был достаток, — говорят палачи,

— Дело сделал, — говорят палачи,

— И пожалуйста, сполна получи.

На са мом деле ни один современный миллиардер не стоит мизинца «отца народов». Ему принадлежала не только вся собственность огромного Советского Союза с населением в 188,7 млн., но и любая человеческая жизнь: от угодливо-трусоватых соратников по утомительным пьянкам на кунцевской даче до бесправных колымских заключенных.

К зиме 1953 года в лагерях, тюрьмах, колониях, на этапах, в спецпоселках и поселениях для депортированных народов находились более 5,3 млн. человек. Это значит, что 1 узник приходился на 35–36 человек, включая младенцев, детей, подростков и глубоких стариков. «Сталин — наша слава боевая, Сталин — нашей юности полет. С песнями борясь и побеждая, наш народ за Сталиным идет», — пели счастливые советские люди. Большинство из них свято верили, что тот огромный концентрационный лагерь с МГБ, колхозами и лагерями, в который превратилась Россия, – это и есть заветная мечта всех прогрессивных народов и их светлое будущее. Если смысл большевистского эксперимента заключался в создании нового человека, потерявшего чувство реальности и с восторгом называющего рабство — свободой, нищету — благосостоянием, а войну — борьбой за мир, то он удался. Ленин мог спокойно лежать в мавзолее.

Война стала предметом особых забот товарища Сталина.

В Корее наступательная операция войск ООН, состоявшаяся в октябре-ноябре 1952 года, наглядно показала, что противник не намерен прекращать борьбу и бросать южан на произвол судьбы. Корейская бойня служила лишь прологом к окончательной схватке социалистического и капиталистического лагерей, должной завершить историческую миссию Коммунистической партии. Теперь Советский Союз владел атомным оружием, а вокруг Москвы заканчивалось формирование мощного кольца противовоздушной обороны. И Сталин не собирался повторять ошибки зимы-весны 1941 года, когда Адольфу Гитлеру, вопреки всем трезвым расчетам и железной логике, удалось усыпить бдительность Кремля, перехватить оперативную инициативу и совершить неожиданное нападение на СССР с чудовищными последствиями.

В ходе тяжелейшей войны с нацистской Германией разорение СССР оказалось грандиозным, а жертвы — безумными. Их подлинного числа в 26,6 млн. жизней Сталин так и не узнал, да и не слишком его интересовала статистика. Тем не менее, в послевоенные годы «отец народов» с поразительным упрямством провоцировал один международный кризис за другим, хотя каждый из них мог обернуться очередной войной с катастрофическим результатом. Установление просоветских режимов в странах Восточной Европы, разжигание гражданской войны в Греции, нелепая блокада Западного Берлина, нападение коммунистов-северян на Южную Корею — все это напоминало авантюрное балансирование на краю пропасти. Но великий вождь жил в другой реальности: выдуманной и не имевшей отношения к действительности. Он считал риски оправданными, а победу неизбежной.

Очевидно, что некоторые члены Политбюро ЦК ВКП(б) во главе с маршалом Лаврентием Берией, курировавшим «атомный проект», в какой-тостепени отдавали себе отчет в том, чем закончится обмен ядерными ударами с блоком НАТО. При этом Берия, скорее всего, понимал, какими военными преимуществами обладают западные союзники. Поэтому сталинским соратникам казалось, что факт наличия социалистического лагеря и антиколониальное движение в странах третьего мира станут новыми и более действенными инструментами борьбы против империализма. А глобальные войны — в силу их объективной опасности — уйдут в прошлое.

Подобные «миротворческие» настроения вызывали тихую ярость Сталина, цепко державшегося за ленинское наследство. В 1952 году «лучший друг физкультурников» возражал оппортунистам на страницах одного из своих последних сочинений: «Говорят, что тезис Ленина о том, что империализм неизбежно порождает войны, нужно считать устаревшим, поскольку выросли в настоящее время мощные народные силы, выступающие в защиту
мира, против новой мировой войны. Это неверно… Чтобы устранить неизбежность войн, нужно устранить империализм». При этом Сталин не сомневался в его текущем умирании и падении производства, основанного на свободной конкуренции, рынке и частной инициативе. Он искренне полагал, что «капитализм стоит против новой техники и за переход на ручной труд, когда новая техника не сулит наибольшой прибыли». Колхозно-лагерная экономика с принудительным трудом казались вождю более прогрессивными.

Дело шло к новой — последней — войне, должной добить коллективный Запад. Однако прежде, чем мобилизовать международный социалистический лагерь на борьбу с империалистами, требовалось покончить с отступниками, предателями, потенциальными врагами и оппортунистами внутри Коммунистической партии. Они мешали, раздражали и подозревались, во-первых, в скрытых желаниях облегчить положение колхозников путем снижения налогового бремени, а, во-вторых, — в готовности к мирному сосуществованию и экономическому сотрудничеству с американским блоком.

В 1947–1948 года х СССР поддержал создание государства Израиль. Но его не удалось превратить в очаг социализма на Ближнем Востоке, поэтому евреи, особенно советские, автоматически превратились в глазах Сталина в «агентов международного империализма». В июле 1951 года чекисты арестовали всесильного главу МГБ генерал-полковника Виктора Абакумова, который чуть ранее перестарался с пытками и довел до инфаркта кардиолога, профессора Якова Этингера. Его обвиняли в причастности к террористической группе врачей, собиравшихся «путем вредительского лечения» убить руководителей советского государства. Но вскрыть «заговор» не успели. Теперь самого Абакумова пытали, чтобы выбить из него признание в преднамеренном умерщвлении важного свидетеля в интересах вредительской организации среди медиков.

В сумеречном сознании вождя «американские агенты-сионисты» пытались запустить свои щупальца и в партийную
верхушку, и в руководящие органы братских компартий. С этой точки зрения для истории последних месяцев жизни Сталина большое значение приобрел XIX съезд КПСС и последующий пленум нового состава ЦК. Роковая ошибка подозрительного генералиссимуса заключалась не в том, что он долгие послевоенные годы неумно оттягивал созыв очередного съезда. А в том, что, замышляя новую грандиознуючистку в духе любимого царя Ивана Васильевича, решил обратиться к проверенным методам середины 1930-х годов — и невольно раскрыл свои потаенные намерения будущим жертвам, напуганным и перспективами большой войны, и второй «ежовщины».