Анатолий Шмелев

ИСТОЧНИК МИФА: ЭПИЧЕСКАЯ ПОЭМА

Надо сказать, это звучит довольно странно: комендант судна берет на себя ответственность за погрузку малышей-кадет, несмотря на распоряжение начальства кадетского корпуса их оставить. Казалось бы, он должен был хотя бы переговорить об этом с начальством корпуса, предложить взять всех желающих ехать. Ведь известно, что моряки не
хотели брать даже тех кадет, которых ранее планировали посадить на уходящие корабли, потому что суда были перегружены.

Тем не менее продолжим выстраивать эту версию событий: чтобы попасть на транспортное судно, кадеты должны были переправиться с острова Русский через бухту во Владивосток. Для этого они заранее подготовили баркас, который в нужную минуту, то есть в ночь с 24 на 25 октября 1922 г., исчез. Кадеты не растерялись и захватили проходящий мимо плот, на котором два китайца перевозили груз арбузов (тоже странность: речь идет об октябре месяце, а обычно сезон арбузов заканчивается в сентябре). Тринадцать «малышей» возрастом от 10 до 12 лет (1-й и 2-й классы кадетского корпуса) пересилили двух китайцев и стали плыть к Владивостоку, но…

С суши поднялся сильный ветер, единственное весло сломалось, и волны стали гнать плот из бухты в открытое море. Тогда «мореплаватели» не знали, что это было их спасением, т.к. если бы плот добрался до Владивостока, то они попали бы в руки красных; к тому времени все суда покинули Владивостокскую бухту «Золотой Рог», и город был в руках большевиков.

Три дня и три ночи плот несло все дальше и дальше от русских берегов. Холодный ветер с мелким дождем и брызги от волн пронизывали юных мореплавателей до костей. Вся одежда промокла и превратилась в лохмотья, гибель грозила им каждую минуту. Ни пресной воды, ни еды у них не было […] в конце третьих суток они увидели пароход. Из последних сил начали кричать и махать ему всем, чем смогли; велико было счастье мальчиков, когда их увидели с парохода и спустили лодки, чтобы их подобрать. Это было японское торговое судно.

Опять странность: не было ни еды, ни пресной воды. Вообще-то, три дня без воды могут легко привести к смертельному исходу: начинают отказывать внутренние органы. Предположим, что у кадет все-таки была еда в виде арбузов. Эта ягода содержит достаточно много воды (около 92%), хоть и подслащенной. Допустим, что именно арбузы поддержали молодые организмы до встречи с японским торговым судном. Но плот находился в открытом море в конце октября недалеко от Владивостока, то есть температура воздуха в лучшем случае была всего несколько градусов выше нуля. При таком температурном режиме арбуз никак не согреет, а одежда кадет, как нам говорят, промокла и превратилась в лохмотья. Более того, они были одеты не для длительного плавания. Иными словами, отсутствие сухой, теплой одежды (и вообще тепла), пресной воды и питательной еды при нахождении в открытом океане в течение трех суток при холодном ветре и дожде скорей привели бы как минимум к истощению и шоку, но всего вероятнее – к смерти. Причины для сомнений в этой версии спасения кадет очевидны, но продолжим рассказ.

Японцы отвезли кадет в ближайший корейский порт «и передали там на попечение японских властей» (Корея тогда находилась под японским владычеством). Оттуда через несколько дней они были отправлены в Дайрен (бывший
Порт-Артур), где их разместили по домам местных японцев.

Один из них, В. Андреев, попал к директору местного отделения Токийского банка, а «вождь» мореплавателей,
Г. Мархинин, –−к японскому буддийскому священнику. Через некоторое время всех кадет собрали вместе и перевезли в Мукден, где тогда находилась ушедшая из Приморья Белая Армия, Земская Рать – как она тогда называлась. Там, в Мукдене, они наконец попали под опеку полк. Муганцева, начальника русской комендантской команды. Там же они узнали о судьбе корпуса и о его местонахождении, но в Шанхай они попали только через шесть месяцев и с торжеством присоединились к корпусу.

Опять Муганцев! Какая удача! Однако есть веские причины сомневаться в достоверности рассказа. Англоязычные газеты Японии и Китая, а именно Japan Times & Mail, North China Herald и South China Morning Post ныне оцифрованы, что значительно облегчает поиск нужных материалов. Такое сенсационное событие, как спасение тринадцати кадет с плота в открытом море, должно было попасть на страницы газет того времени, но… автору этих
строк не удалось обнаружить ничего подобного, хотя статьи, заметки и редакционные колонки о русских беженцах публиковались регулярно, в том числе в газетах специально писали о кадетах, вывезенных на судах флотилии. В частности, в номере North China Herald от 16 декабря 1922 г. указывается на количество 369 кадет в возрасте от 9 до 16 лет. Это говорит о том, что детей 1-го и 2-го классов все-таки вывозили.

Марков приводит дополнительную ценную информацию – имена двенадцати из тринадцати кадет -мореплавателей:

1.Андреев Валентин
2.Красносельский Б.
3.Лукашевич Николай
4.Луполов 1-й Анатолий
5.Луполов 2-й
6.Мархинин Георгий
7.Мащевский А.
8.Фатеев А.
9.Фатеев С.
10.Шулепов Владимир
11.Шулепов Николай
12.Шулепов Илья

Разумеется, этот список должен помочь историку разобраться: если это реальные люди, то их судьбу можно проследить. Действительно, далее Марков указывает, что большинство тех же кадет было отправлено в Югославию, куда в 1924 г. отбыли кадеты Сибирского и Хабаровского кадетских корпусов, желавшие закончить свое образование в уже действующих там кадетских корпусах. Далее Марков дает сведения, что Донской кадетский корпус закончили Валентин Андреев, Борис Краснопольский (1930 г.), Георгий Мархинин, Владимир и Леонид (?!) Шулеповы. Русский кадетский корпус закончил Глеб (?!) Лукашевич, а Крымский – Николай Шулепов. Об остальных (братья Луполовы, Мащевский, С. и Вадим (?!) Фатеевы) автор сведений не дает. Как видно, имена окончивших корпуса и имена спасшихся на плоту совпадают далеко не всегда.

ЧТО ЖЕ БЫЛО НА САМОМ ДЕЛЕ?

Как упоминалось выше, в 1934 г. в Харбине увидел свет сборник, посвященный 120-летию основания Первого Сибирского Императора Александра I кадетского корпуса. Однако в 1940 г. в Шанхае появилось куда более основательное издание, посвященное истории того же военно-учебного заведения. Около десятка страниц текста этого издания посвящены эвакуации корпуса из Владивостока в Шанхай. В книге содержится много ценной информации, в частности подробно изложено, как осуществлялась подготовка к эвакуации. Как и в статье Маркова, сообщается, что на общем собрании педагогического персонала корпуса было решено: ввиду нехватки места на судах флотилии и неопределенности будущего «взять с собою только тех маленьких кадет, кто имеет братьев в старших классах, остальных же, поступивших во Владивостоке и имеющих родных, оставить на Русском острове, под начальством Инспектора классов полк. С.Ф. Забуги».

Автор упоминает о «проливном дожде и сильном ветре» при посадке, что делает рассказ о нахождении на плоту в течение трех суток в такую погоду невероятным, а переплытие океана на боте – невозможным. Автор очерка пишет, что даже канонерские лодки водоизмещением от 600 тонн и выше были вынуждены часто заходить в бухты по пути, чтобы укрываться от непогоды. Эти сравнительно крупные суда, как отмечает автор, с трудом доплыли до корейского порта Гензан «из-за их неприспособленности для дальнего плавания», а впоследствии (в ночь с 3 на 4 декабря 1922 г.) вспомогательный крейсер «Лейтенант Дыдымов» и вовсе погиб вместе с находящимися на нем кадетами. Надо добавить, что по описанию перехода в Шанхай, во время которого погиб «Лейтенант Дыдымов», на некоторых судах положение было не менее критическим: появлялись трещины, кончалось топливо, и кадетам совместно с командой приходилось проявлять истинный героизм, чтобы спасти корабли и самих себя от гибели.

В этой же книге приведены списки кадет, выпущенных из седьмого класса в Шанхае в 1924/25 гг., а также тех, кто был эвакуирован дальше, в Югославию, для поступления в русские кадетские корпуса, расположенные в этой дружелюбной русским стране (к сожалению, приведен список только второй группы кадет, отправленных из Шанхая в ноябре 1924 г., но не первой, отплывшей еще в феврале 1924 г., хотя оба списка приведены Марковым в его статье).

Можно попытаться восстановить сведения об упоминаемых людях хотя бы по некоторым фамилиям. Имя Николай Лукашевич, например, фигурирует только в списке кадет, спасшихся на плоту с Русского острова. Зато Глеб Иванович Лукашевич − определенно реальная фигура: кадет Сибирского кадетского корпуса, переведен в Югославию в ноябре 1924 г., закончил Русский кадетский корпус (9-й выпуск) и скончался 11 марта 1998 г. в Сакраменто. Владимир Шулепов закончил Донской кадетский корпус в 1930 г. (41-й выпуск); выпускник того же года и некий Красносельский (возможно, это и есть Краснопольский). Николай Шулепов закончил Крымский кадетский корпус в 1929 г. Третий брат Шулепов, Леонид, тоже попал в Югославию, но его дальнейшая судьба неизвестна. Следы остальных теряются. А. и С. Фатеевых нет в списках, зато есть Владимир и Константин Фадеевы, выпущенные из седьмого класса корпуса уже в Шанхае и оставшиеся там. На статью Маркова никто из читателей не откликнулся, хотя Глеб Лукашевич был жив. Можно полагать, что были живы и другие свидетели, но от них не последовало ни подтверждения, ни опровержения истории о путешествии на плоту. Мало того, тот факт, что Борис Лукашевич был выпущен из корпуса еще в Шанхае в 1924 г. (97-й выпуск) дает основания полагать, что Глеб – его младший брат, и как таковой не мог быть оставлен на Русском острове в качестве обычного кадета младшего класса, а подлежал эвакуации вместе со старшим братом по принятому заранее решению. Георгий Мархинин, по версии Баженова «вождь» кадет-мореплавателей, тоже имел брата Сергея. И тот и другой уехали в Югославию, учились в Донском кадетском корпусе: вероятно, что они эвакуировались вместе как братья, тем более, что их отец, полковник Михаил Мархинин, также эвакуировался из Владивостока в 1922 г. в Шанхай, где служил в Шанхайском волонтерском корпусе и скончался в 1937 г. Уже к концу 1930-х гг. Георгий Мархинин переселился в г. Бризбен в Австралии, где прожил до конца своих дней. Вероятность версии того, что он был оставлен во Владивостоке и выбрался из него сам – близка к нулю.

В заключение можно сказать, что истоки и смысл поэмы Арсения Несмелова вполне понятны: после травмы поражения в Гражданской войне и ухода из России в тяжкой судьбе изгнанника хотелось найти хоть что-то светлое, что можно было воспеть. Поэтому созданный миф приобрел популярность и продолжал распространяться в эмигрантской среде как некое достижение, указывающее на силу русского духа, на удачу русских людей. Люди хотели «хэппи энд». Это сродни байке, распространенной после крушения башен Центра мировой торговли в Нью-Йорке в 2001 г.: одному счастливчику, выпавшему из окна восьмидесятого этажа, якобы удалось схватиться за кусок фанеры. Он, как опытный сёрфер, удачно маневрируя в потоках воздуха и поднимающихся газов, вы деляемых от горящих веществ внизу, приземлился на фанере целым и невредимым. Конечно, это было невозможно, но многим хотелось верить, что и в смертельной ситуации есть место чуду. Так и с мифом о боте Рязань: важна не сама история, почти наверняка полностью вымышленная, а тот эффект, который поэма Несмелова произвела на эмиграцию, сея луч надежды на то, что даже в безвыходном положении случаются победы над обстоятельствами.

Часто бывает так, что легенды и мифы складываются из изначально незначительного происшествия. Рассказ о нем подхватывается, передается из уст в уста, каждый раз приобретая дополнительные черты, прибавляющие рядовому событию невероятную фантастичность. Единственное упоминание о событии, отдаленно напоминающем о подвиге кадет, содержится в той же истории корпуса, изданной в Шанхае в 1940 г.:

Нельзя не отметить трогательного поступка оставшегося на Русском острове преподавателя химии Жихарева, в сильный ветер, на маленькой байдарке, вышедшего далеко в море, чтобы еще раз крикнуть последнее «прощай» уходящему корпусу.8

По всей видимости, это и есть то реальное событие, из которого впоследствии вырос рассказ о сперва троих, затем тринадцати на плоту, а затем и пятерых кадет на боте, переплывших океан.